Дуду Фишер и Махмуд Кукуй жили по соседству, но словно на разных планетах.
У Дуду был крепкий, сложенный из добротного кирпича дом. Его огород ломился от овощей, в саду зрели сочные яблоки, а в мастерской всегда стоял ровный, деловитый гул. К Дуду постоянно приходили гости, чтобы научиться у него ремеслу, поработать на его плодородной земле и просто пожить в атмосфере порядка и достатка. Он никому не отказывал, платил честно, а иногда просто кормил обедом за интересную беседу.
А рядом, за покосившимся забором, ютился хлипкий домишко Кукуя. Огород его был в бурьяне, крыша текла, а из открытой двери часто доносились лишь скучные песни да перебранки. Жил Кукуй на то, что перепадало от Дуду – то старый инструмент ему подарит Дуду, то мешок картошки, то предложит подзаработать. Кукуй работу обычно брал, но делал ее спустя рукава, а полученные деньги быстро проматывал.
Но была у Кукуя одна страсть. Вместо того чтобы починить крышу или купить новую лопату, он тратил все свои скудные сбережения на ржавые ружья, самодельные дубинки и бутылки с зажигательной смесью. Он часами мог сидеть на своем пустом участке, с ненавистью глядя на ухоженные владения Дуду, и бормотать:
«Вот, он там жирует, а мы тут прозябаем! Это он во всем виноват! Это его богатство делает нас бедными! Он нас не уважает, мы ему как рабы!»
Дуду слышал эти бормотания, качал головой и вздыхал. Он не раз предлагал Кукую помочь не подачкой, а делом: научить его сажать картошку, построить теплицу, отремонтировать дом. «Да зачем? – отмахивался Кукуй. – Все равно ты потом все себе заберешь. Ты хочешь лишить меня наследия предков, моего духа!»
И вот однажды ночью терпение Кукуя лопнуло. С криком «Долой угнетателя!» он перелез через забор, вооружившись своими ржавыми вилами и парой «коктейлей Молотова». Он не пошел воровать яблоки или картошку – нет. Он хотел разрушать. Он поджег сарай с инструментами и бросил бутылку в окно мастерской.
Дуду проснулся от грохота и запаха дыма. Он не стал звать на помощь всех соседей, не схватился за вилы. Он просто вышел на крыльцо с тяжелым пожарным ведром, полным воды, и своим спокойным, твердым голосом сказал:
– Кукуй. Ты поджег свой последний забор.
Кукуй замер с горящей тряпкой в руке. Он ждал ярости, ожидал насилия, чтобы почувствовать себя героем-мучеником. А увидел лишь усталое разочарование в глазах соседа и тлеющие угольки своего же нищего бытия, которые он сам и раздул.
Пожар потух быстро. Сарай удалось отстоять. А Кукуй наутро, сгорая от стыда, сидел на своем пепелище. Он потратил последнее на оружие для войны с тем, кто протягивал ему руку. И проиграл войну, даже не начав ее по-настоящему. Теперь у него не было ни средств к существованию, ни врага, на которого можно было бы свалить свою лень и неумение. Осталась только горькая правда: его главным врагом был он сам.
А из трубы дома Дуду уже шел ровный, добрый дымок. Жизнь, как ни в чем не бывало, продолжалась. Но дверь для Кукуя была теперь наглухо закрыта.
клизьма от склероза:
