Тьфу на тебя тупой - дебил!

Как Wilno стал Вильнюсом. Полузабытая история изгнания коренных жителей из столицы Литвы. Вильнюс – многоликий. Как и полагается всем полисам с многовековой историей. Сто лет назад главным ядром его интернациональной мозаики были поляки. Они и сегодня играют заметную роль в культурной и общественной жизни литовской столицы. Однако история польской общины города на рубеже 1940-1950-х годов была очень драматичной. 45 После окончания Второй мировой войны Вильнюс были вынуждены покинуть десятки тысяч поляков – представители коренного населения города. И несмотря на то, что еще остались живы те, кто помнит о тех событиях, эта история до сих пор остается малоизвестной для широкой аудитории. Между тем этническая трансформация столицы Литвы была радикальной. Об этом в своей книге «Мигрирующий Вильнюс» (2023 года выпуска) пишет старшая научная сотрудница Института истории Литвы Виталия Стравинскене. Согласно последней переписи населения от 2021 года, литовцы составляют около 67% всех жителей Вильнюса. На втором и третьем месте – поляки (15,4%) и русские (10%). Другие этнические группы не превышают пяти процентов от населения. Однако в 1939-1940 годах мысль Венцловы показалась бы многим вполне актуальной. После провозглашения независимости 16 февраля 1918 года Вильнюс недолго находился в составе Литвы. Город переходил из рук в руки. Летом 1920 года отступающие части Красной армии после поражения в битве за Варшаву в рамках советско-польской войны передали Вильнюс Литве. Советская Россия официально признавала город литовской столицей. Польша во главе с Юзефом Пилсудским была с этим не согласна. Юзеф ПилсудскийФОТО: WIKIPEDIA.ORG Несмотря на то, что 7 октября 1920 года – 105 лет назад – литовская и польская стороны при посредничестве Лиги Наций заключили Сувалкское соглашение, согласно которому Польша формально признала суверенитет Литвы над Вильнюсом, уже 9 октября польские войска провели операцию по захвату Вильнюса. Дивизия генерала Люциана Желиговского якобы взбунтовалась и пошла на штурм города. Так на территории современных Виленского края и западных районов Беларуси появилось марионеточное государство Срединная Литва, но уже спустя полтора года она официально вошла в состав Польши. «Де-факто польский» На заре Второй мировой войны, когда Вильнюс находился под польской оккупацией, длившейся на тот момент уже без малого 20 лет, в современной столице Литвы, как пишет историк Виталия Стравинскене, «доминировали поляки». Они составляли около 128 тыс. из примерно 200-тысячного населения города. После шли евреи (около 54-60 тыс.), а замыкали тройку русские, составлявшие, по разным оценкам, от 7 до 12 тыс. Литовцев же, когда город официально был передан Литовской Республике по договору с Советским Союзом, по данным тогдашнего магистрата, насчитывалось менее одного процента. Некоторые историки, правда, делают поправку на то, что часть жителей литовского происхождения могли приписать к полякам. «Однако в любом случае литовцы представляли собой меньшинство, их численность (в Вильнюсе – Ред.) в межвоенные годы уменьшалась», – подчеркивает Стравинскене. Две трагедии – Вильне и Wilno В годы нацистской оккупации еврейская община города была фактически полностью уничтожена. Историк Арунас Бубнис указывает, что было убито свыше 90% всех литваков. Арунас БубнисФОТО: ELTA / DAINIUS LABUTIS Но если трагедия Холокоста сегодня уже довольно твердо укоренилась в сознании литовского народа – за последние годы было снято множество фильмов, в календарь включили памятные дни, о гибели евреев детям рассказывают в рамках школьных программ, – то вопрос исчезновения большой части вильнюсских поляков до сих пор является темой, должным образом не отрефлексированной, считают некоторые местные краеведы. Немецкая оккупация отразилась на жителях Вильнюса польского происхождения значительно менее болезненно, чем на евреях. «В этническом смысле город остался таким же польским», – пишет Стравинскене. Но все поменялось с приходом к советской власти. По словам исследовательницы, выселить поляков за пределы Литвы было решено еще на Тегеранской конференции в 1943 году, когда Сталин, Черчилль и Рузвельт обсуждали послевоенное устройство Центральной и Восточной Европы. Местные коммунисты под руководством Антанаса Снечкуса принялись исполнять решения центра уже осенью 1944 года. «Количественные результаты этого процесса были поразительными: в 1945–1946 годах из города уехало около 100 тыс. человек, при этом примерно такое же число новых жителей прибыло в Вильнюс». Представителей коренного польского населения вытесняли как потенциально неблагонадежных. «Согласно планам партийно-административной власти Литовской ССР, уехавших жителей Вильнюса – поляков – должны были заменить жители других уездов Литвы, лояльные советской власти и надежные люди», – пишет историк. При этом процесс переселения литовцев в столицу – как и в случае перемещения поляков в социалистическую Польшу – тоже во многом был принудительным. Деполонизация Вильнюса Одновременно в Вильнюс потянулись и переселенцы из тогдашних советских Беларуси, России и Украины. Однако, несмотря на то, что представители славянских народов в общей совокупности составляли большинство населения, уже к концу 1950-х годов среди всех этнических групп доминировать стали именно литовцы. Кроме того, со смертью Сталина началась и своеобразная «дерусификация». «Перемены в советской национальной политике, начатые министром внутренних дел СССР Лаврентием Берией и продолженные Никитой Хрущевым, проявились в предоставлении республикам большей самостоятельности (хозяйственной, кадровой, культурной). Началась замена руководящих кадров местными жителями, то есть проводилась так называемая политика коренизации», – отмечает Стравинскене. Присланных из России чиновников отправляли обратно, а их места занимали литовцы, получившие образование в Литве. Эти процессы, по мнению историка, способствовали укреплению литовского характера Вильнюса. Вместе с этим постепенно начало восстанавливаться и польское население столицы, но не благодаря возвращению автохтонов, а за счет приезжих – из Юго-Восточной Литвы, Беларуси и других республик, а коренные жители были вынуждены покинуть родные места. Польские исследователи Алиция Пачоска и Петр Эберхардт считают это сознательной политикой, направленной против одной конкретной группы: в 1944–1947 годах в результате принудительного переселения поляков в Польшу, была достигнута цель деполонизации Вильнюса, указывают они. Об этом же пишет и американский историк Тимоти Снайдер. «Был осуществлен радикальный перелом в этнической структуре города, когда за короткое время польский Wilno стал литовским Вильнюсом». История города глазами одной семьи Среди тех, чью жизнь Вторая мировая война и смена политического строя, разделили на «до» и «после», – семья видной деятельницы современной польской общины и фотографа Божены Мозыро – виленчанки в пятом поколении. Рассказ о судьбе ее родных, которым она поделилась с нами, смело можно назвать отражением истории самого города на переломе разных эпох. Приводим ее историю без купюр: Я жительница Вильнюса в пятом поколении. Моя дочь и внучка представляют уже шестое и седьмое поколение нашей семьи в этом городе. Родители и дедушки также родились и жили в Вильнюсе. По материнской линии почти вся семья была связана с одним районом – Антакальнисом. Мой прапрадед скончался здесь в 1899 году и был похоронен на кладбище святых Петра и Павла (ныне – Саулес). Там же покоятся мой прадед и бабушка. В 1911 году прадед купил участок земли на Антакальнисе и построил дом, в котором родились его четверо детей, позже – моя мама, а затем и я. Прабабушка по линии мамы, мать моего дедушки, окончила в Вильнюсе Институт для благородных девиц на улице Доминикону. А бабушка училась в гимназии имени Петра Скарги на той же улице. Для своего времени она была весьма образованной женщиной: много читала, умела красиво писать, знала польский и русский языки, немного владела немецким. Войну семье удалось пережить без потерь, но один из трех братьев моей бабушки был угнан в Германию на работы. Вернуться в Вильнюс он уже не решился – боялся депортации вглубь России. В те годы нередко бывало, что тех, кто попал в плен или работал в Германии, после возвращения отправляли в лагеря. После освобождения он остался жить в Польше. В 1945 году, во время первой репатриации, в Польшу уехали и два других брата, а также мой дедушка. Он оказался в Торуне, нашел работу и ждал воссоединения с семьей. Бабушка, как оказалось, была беременной и в 1946 году родила сына. У нее на тот момент уже также имелись документы на выезд. Можно сказать – «сидела на чемоданах». Но в последний момент ее отец, мой прадед, отказался покидать Вильнюс. – Ты, Марыся, езжай, – сказал он, – а я останусь. Здесь мой дом, который я построил, моя земля… Здесь хочу умереть. А там для меня все чужое. Бабушка, как любящая дочь, не смогла оставить престарелых родителей. Дедушка еще долго ее ждал, но вернуться в Вильнюс не решался. Бабушка жила в постоянном страхе депортации, но несмотря на это, сумела сохранить весь семейный архив, фотографии и документы деда, происходившего из дворянского рода. Бабушка осталась в Вильнюсе одна – с пожилыми родителями и двумя маленькими детьми. Это было очень тяжелое время. Сохранилась фотография: еще до войны бабушка идет по улице Вильнюса вместе с моей маленькой мамой. Обе в белых шляпках и перчатках, улыбаются счастливо и беззаботно. А я уже почти никогда не видела бабушку улыбающейся – она была строгой, немногословной, с необычайно грустными глазами. После войны, чтобы прокормить семью, бабушка пошла работать на кладбище, где когда-то трудился ее отец. Работала простой уборщицей, хотя ей предлагали должность в конторе. Как я уже говорила, бабушка закончила гимназию и спокойно могла работать служащей. Но в то время неквалифицированным рабочим платили больше, чем служащим и бабушка устроилась работать уборщицей. Дедушка долго ждал воссоединения с семьей, но бабушка так и не решилась уехать в Польшу. В Вильнюсе, кроме родителей и детей, у нее почти никого не осталось: уехали не только близкие родственники, но и большинство друзей, соседей, знакомых. Бабушка часто навещала их могилы и брала меня с собой на кладбище. Прадедушка, а затем и прабабушка, умерли в своем доме и были похоронены на кладбище святых Петра и Павла (Саулес), где когда-то работал прадед. К сожалению, в 1976 году наш дом был снесен. На наш взгляд, без особой причины. Он стоял у самого леса, казался надежным и вечным. На его месте выросли многоэтажка и гаражи. Тогда компенсаций за утрату частных домов не полагалось – семье просто выделили квартиры. Но я до сих пор вспоминаю тот дом с огромной ностальгией и ощущением невосполнимой утраты. Для меня он был настоящим родовым гнездом, построенным руками прадеда. По линии отца мой дедушка тоже был уроженцем Вильнюса, а его жена, моя вторая бабушка, происходила из-под Молодечно, нынешней Беларуси. Ее сестра уехала в Польшу, а брат погиб в 1944 году под Шяуляй, сражаясь в составе 16-й Литовской стрелковой дивизии. Конечно, судьба моей семьи не была столь трагична, как у тех, кто в те тяжелые годы потерял близких, был лишен дома или отправлен в Сибирь. Но и их воспоминания – о разорванных семьях, страхе депортации, тяжелых послевоенных годах – оставили глубокий след. Эти истории – не только часть семейной памяти, но и часть истории Вильнюса. Они напоминают, что за каждой датой и статистикой миграций стоят живые судьбы людей, их выборы и потери. И именно в этих личных историях оживает прошлое нашего города.

Читать далее: https://www.delfi.lt/ru/news/live/kak-w … -120168362

Россия это Евразия. Теперь вопрос исчерпан.

Половина Европы - Россия

пОХОЖЕ,НА рф РАБОТАЮТ ЛЮДИ, НАРЫВАются.....

Не. Не хотят.
Не лезли бы на восток со своей НАТой и было бы вам счастье убогим.
Сама европка лезет, лезет на восток, а агрессивная почему то Россия.
Где логика?

Объяснить идиоту что либо про логику- дело бесполезное.

Ты приравниваешь Ливию к России?

Ужасающая статистика изнасилований в Европе

В авторитарной Великобритании дискриминация коренных британцев проявляется в том, что британцев теперь сажают в тюрьму за негативные комментарии в социальных сетях о массовой иммиграции из незападных стран, в то время как насильники и убийцы, родившиеся за границей, практически оправдываются в суде.

Эта марксистско-социалистическая дискриминация противоположна историческому западному идеалу равенства, независимо от расы, вероисповедания или социального положения. Она породила расизм в отношении белых европейцев, который сегодня пронизывает европейские СМИ и общественный дискурс.

Возьмём Скандинавию. В Норвегии один из немногих отчётов, в котором указывалась этническая принадлежность преступников, показал, что 100 % изнасилований с применением силы были совершены иммигрантами из незападных стран.

У иммигрантов из Азии, Африки, Южной и Центральной Америки, а также из Турции уровень преступности намного выше, чем у населения в целом, при этом хуже всего обстоят дела с выходцами из Африки. Недавнее исследование в Швеции показало, что 96 % преступлений были совершены иммигрантами. В обоих случаях насилию подвергались почти исключительно коренные белые женщины. В Дании вероятность того, что иммигранты из незападных стран будут осуждены за изнасилование, более чем в семь раз выше, чем у коренных датчан.

Швеция печально известна своими политиками-марксистами, которые просто не останавливают насилие в отношении коренного населения. В стране почти шестьдесят «запретных зон», управляемых бандами иммигрантов, куда не допускается полиция; в городе Мальмё более 50 % иммигрантов из незападных стран, а индекс преступности выше, чем в Багдаде; в Швеции самое большое количество взрывов среди стран, не находящихся в состоянии войны.

Согласно недавнему исследованию, 96% изнасилований в Швеции совершаются иммигрантами, а жертвами становятся этнические шведки. Расследование 2018 года показало, что 40 из 43 мужчин, осуждённых за групповое изнасилование были либо иммигрантами, либо родились в семьях иммигрантов. В Швеции было зарегистрировано самое большое количество случаев изнасилования в Европе.

В 1977 году в Швеции было зарегистрировано 689 случаев изнасилования. В 2015 году было зарегистрировано 18 100 преступлений на сексуальной почве, и почти все они были совершены в отношении этнических шведок. Тем не менее шведские политики не предпринимают никаких действий, а ведущие СМИ хранят молчание, опасаясь, что их назовут расистами.

Цифры по Норвегии показывают, что за изнасилование осуждается на удивление мало людей. Только одно из десяти заявлений о сексуальном насилии доходит до суда, а около 80 процентов просто закрываются. В Швеции из 4895 заявлений об изнасиловании в 2017 году только по 190 были вынесены обвинительные приговоры. В Норвегии только по одному из десяти выносятся обвинительные приговоры. Статистика также показывает, что каждая пятая норвежская девочка младше 15 лет подвергается сексуальному насилию. Швеция, как и Норвегия, не публикует официальные данные о преступности с привязкой к этнической принадлежности или иммиграционному статусу.

Очень немногие обсуждают случаи самоубийств белых девушек после изнасилования, о которых стало известно внутри сообщества, в то время как они и их семьи наблюдают за тем, как полиция неохотно преследует преступников. Крайне редко можно встретить людей, готовых говорить об этом публично.

В 2025 году Либертарианская партия прогресса — ныне крупнейшая политическая партия Норвегии и, возможно, её аналог в Великобритании — недавно профинансировала новое исследование уровня преступности в разбивке по этнической принадлежности. Статистика показала значительный рост доли иммигрантов в период с 2020 по 2023 год.

У молодых людей из Ирака и Сомали чрезвычайно высокий уровень судимости: более 1200 на 1000 для иммигрантов и до 1300 для этнических иностранцев, родившихся в Норвегии, чьи родители были выходцами из этих стран. В Осло, столице Норвегии, где вручают Нобелевскую премию мира, у молодых людей с иммигрантскими корнями уровень судимости составляет 820 на 1000, а у тех, кто родился в Норвегии у родителей-иммигрантов, — 910 на 1000. У остальной части населения этот показатель составляет 280 человек на 1000.

«Например, для сомалийских мужчин в Осло (в возрасте от 15 до 24 лет) в период с 2020 по 2023 год было зарегистрировано 2120 случаев на 1000 жителей. Это в 15 раз больше, чем у населения Осло без иммигрантских корней», — пишет Партия прогресса.

Цифры по Дании не менее удручающие и показывающие значительные различия в зависимости от этнической принадлежности. Данные за 2010–2014 годы свидетельствуют о том, что среди осуждённых за изнасилование значительно больше иммигрантов из незападных стран, чем коренных датчан. Таким образом, вероятность того, что иммигранты из незападных стран и их дети будут осуждены за изнасилование, в 7,3 раза выше, чем у коренных датчан.

Полное отсутствие защиты коренных скандинавских женщин от насильников-иммигрантов связано с марксистско-социалистической идеологией, которая так долго держала европейцев в заложниках своим расизмом по отношению к коренному белому населению, позволяя этому ужасающему насилию над женщинами продолжаться из года в год.

такой хоккей нам не нужен .райский сад ети ево .

Отредактировано тюбик (03-11-2025 00:20:36)

вот именно поэтому идиот останется идиотом...

Дружочек, наш имидж в ваших глазах нам неинтересен.
А знаешь почему?
Потому что ваш имидж в наших глазах ниже уровня моря.
Вы шлюхи бестолковые, потому и ваше мнение о нас вызывает только усмешку.
Повторюсь: Не путайтесь у нас под ногами и будет вам счастье, мы вас не заметим.