Коренной житель не может запомнить их имя, потому что, быть может, они зовутся то «русскими», то «казаками», то «православными», а то и ещё как-нибудь, потому что иной раз не все они вполне русские, хоть и по-русски говорят. Среди них и невыговариваемые «запорожцы» могут быть, и не менее диковатые на слух аборигена «кубанцы».
И вот житель Дальнего Востока описывает этих гостей с Запада.
«Казачьё-дурачьё, косматые рожи, губа-Кубань,
Или как там они говорят (не молчит никто),
Островочки брали, только пальчики загибай,
Волей-неволей и сам перекрестишься, автохтон» —
как мы понимаем, пришельцы с Запада, казаки, хвалятся перед аборигенами своими бессчётными победами (ещё бы, это ж они дошли до края земли — с Дона, Днепра и Кубани) и автохтон (это слово означает коренного жителя той или иной территории) чувствует, что почти готов принять православие. Ибо эти ребята с Запада, несмотря на свой косматый вид, крайне убедительны.
Чем?
«Они бьют спину ветками, заливают в себя огонь,
Жидкий огонь даже жарче, чем та вода,
Что течёт из вулканов, и казачее «ого-го!»
Выливается вместо понятных слогов из рта» —
речь, понятное дело, о том, что казаки тут же устроили себе баню («бьют спину ветками») и пьют водку («заливают в себя огонь») — и водка эта (они угостили аборигенов) жарче вулканической лавы, о которой коренные жители Дальнего Востока знают не понаслышке.
И наконец, последняя строфа, где житель российского Дальнего Востока, меткий охотник, добывший несчётное количество добычи, догадывается о будущих войнах, в которых он будет участвовать заедино с явившимися к нему казаками:
«Я не то чтоб шаман, но дело имел с огнём,
Вам об этом расскажет моих меткостей череда
И предчувствие, что мы на Запад ещё пойдём,
Рука об руку — камчатец и камчадал».
Камчатцы — это, ясное дело, жители Камчатки. Камчадалы — это дети от смешанных отношений русских и камчатцев, чукчей и прочих аборигенных этносов.
Ну? Что тут неясного? Если глазами читать, а не торопиться поскорее высказаться?
Стихи эти, конечно же, имеют прямой отсыл к СВО, к участию в военной кампании народов Дальнего Востока, выказывающих необычайное мужество и неутраченное охотничье мастерство. Пегов задорно скрепляет историю русских казачьих походов с днём нынешним, показывая, что время едино и все мы из века в век неизменны.
Наконец, это отлично срифмовано: в стихотворении нет ни одной банальной рифмы, более того, большинство рифм этого стихотворения встречается в русской поэзии впервые.
Слышите, нет? Впервые.