Степан Бандера не был  ни рейхкацлером , ни  главнокомандующин.Он был частым лицом в Австрии

Караульная служба и дежурства

Со второго полугодия наша батарея была освобождена от работы на конюшне, исключая караулы. За это однако мы получили бесконечное количество нарядов и дежурств. Посты, на которые назначали в 13 часов, были только в оружейном помещении. После двух часов караула следовало два часа отдыха и два часа боевой готовности в караульном помещении. После суточного дежурства, свободное от службы время. Каждый из двух часовых (sargai) охранял различные склады, с одеждой, экипировкой и так далее в одноэтажных строениях, с 18 часов (окончание службы) и до побудки (в 5 часов). Они сменялись в полночь. Днём они были заняты обычной службой на батарее а в перерывах спали в казарме. Нарядов они не получали. Затем был ещё патруль из двух человек, который по одному и тому же маршруту обходил довольно обширную территорию казарм. Мне больше всего нравились такие дежурства, так как они позволяли общаться. Я изучал литовский язык и ближе знакомился с образом жизни и мыслей молодых крестьянских и сельских парней. Двух немцев патрулировать не назначали никогда.

Все 24 часа (имеется ввиду, вероятно, аналог суточного наряда, прим. перев.) несли службу дежурный по казарме (в Вермахте дежурный унтерофицер) и дежурные по конюшне. Кроме того днём были ещё наряды на кухне. Здесь унтер-офицеры никогда не дежурили, только ефрейторы, чаще всего "сообразительные команды" (sumani eiliniai)

Все четыре наряда попарно сменяли друг друга каждые четыре часа, в промежутках они несли обычную службу, во время отдыха спали.

Наряды в конюшне должны были убирать навоз за лошадьми и относить его в общую кучу. Учитывая наличие 25-ти лошадей, для одного наряда такая работа не имела конца. Самым напряжённым было время между 4-мя и 5-ю часами, а также с 17-ти до 18-ти часов. Так как в эти часы рано утром нужно было убрать подстилку из соломы (с деревянных настилов в денниках и из загонов с булыжной облицовкой) и тачками также отвезти во двор. Днём лошади стояли в коридорах, а вечером старое сено, ещё пригодное к употреблению, дополняли свежим и стелили обратно в стойла на ночь.

"Казарменные" наряды должны были большими мётлами из веток мести "казематы". Деревянные полы вначале увлажняли, набирая для этого полный рот воды и "разбрызгивая" во все стороны. Необходимо было поддерживать чистоту и в небольших деревянных прямоугольных ящиках с песком, которые обычно служили плевательницами и пепельницами для тушения окурков. Кроме того, дневальные следили также за "чистотой" туалетов и за тем, чтобы упомянутые (выше) цинковые баки были всегда заполнены кипячёной водой для питья. Щедрый на "часы" старшина ревниво надзирал за дежурными в казарме и на конюшне. "Снабженца", как у "пруссаков" не было ( Futtermeister - начальник продовольственного снабжения, в Вермахте в чине капитана, прим. перев.)

Ночные караулы проверялись лично дежурным офицером и его помощником вахмистром. При этом они "крались" в темноте и ожидали своевременного окрика : "Стой!" Офицер мог подать сигнал свистком, на который необходимо было ответить. Если на четвёртый час караула ты чуть "задремал" и засвистел просто по подозрению, то это могло быть опасным в том смысле, что офицер находился поблизости и слышал ответ на сигнал, которого он не посылал.

Многочисленные караулы и наряды принесли с собой то, что поспать напролёт ты мог только каждую третью или четвёртую ночь. Предыдущие ночи были прерваны караулом или патрулированием. Случалось и так, что уже со второй половины ночи после суточного наряда, снова нужно было идти в караул, так как считалось, что 6 часов отдыха у тебя было и половину ночи ты поспал. В общем то, что от нас, молодых людей требовалось, было достаточно напряжённым для мирного времени.

Когда в декабре 1934 года в Ковно начался процесс Ноймана-Засса, последователей национал-социалистов из Мемельланда, мы спали по ночам в "состоянии готовности" одетыми, только без сапог. К счатью тревоги никогда не было. В том полугодии наша батеря имела "скидку", нас будили только в 6 часов.

Виду приближавшихся зимних холодов, в нарядах мы были хорошо экипированы. У каждого была кожаная куртка с мехом внутри (длиной примерно три четверти), поверх которой натягивали длинную до щиколоток шинель. На посту и в патруле поверх куртки надевали (постовой) тулуп, в котором можно было спокойно переносить и минусовые температуры.
Кавалерийские сапоги заменяли на валенки с кожаными голошами, которые доходили до щиколоток. У меня ноги не мёрзли никогда.

Если температура опускалась ниже 15 градусов, то дежурства наполовину уорачивались. С одной стороны неплохо, с другой не хватало и половины часов отдыха. Металлические каски, немецкиие модели мировой войны, мы носили только во время недель на полигонах.

Поскольку во втором полугодии занятий не было, то батарею загрузили дежурствами. Так ежедневно несколько человек должны были отправляться в наряд на кухню. Далее, во дворе стояли огромные чаны, в которые нужно было утрамбовывать квашеную капусту. Тяжёлая трудоёмкая работа. Затем, необходимо было регулярно чистить лошадиную упряжь, без чистящих средств. Мы "шлифовали" её только песком с водой и ветошью. Затем лошадей выводили на песчаный манеж, представлявший из себя большой треугольник между казармами и оружейной. Там их в поводу прогуливали быстрым шагом.
Я часто водил лошадей в расположенную недалеко учебную кузницу для того, чтобы их подковали. Работы по уборке различного сорта находились всегда, без дела не сидел никто.
По определённым дням батарея посещала баню (pirte), что-то типа сауны, которая нравилась всем. Если кто-то был в это время занят неотложными делами, то в "парилку" отрпавлялся позже один, что часто удавалось мне, и тогда положенный час можно было легко продлить. Летом было купание на мелководных местах у Мемеля, где каждый от капитана до рядового артиллериста мог "покрасоваться" голышом. Но для плавания там было слишком мелко.
В третьем полугодии с мая 1935 началась вторая учебная служба, которая тоже иногда прерывалась дежурствами. Например мы должны были на пароконном экипаже возить гальку с мемельского берега для строительства окружной стены, что было одним из любимых занятий, так как заполняло первою половину дня и предоставляло некоторую свободу.

От переводчика: прошу простить за возможные погрешности перевода, но устава караульной службы я не зубрила   

Языковые проблемы и товарищеские отношения

На нашей батарее, численностью примерно 120 человек, кроме литовцев было тринадцать мемельлендеров, один литовский немец, четверо евреев и один русский. Удавалось ли всем одинаково хорошо усваивать уроки, я не знаю. Мы, мемельлендеры об этом не говорили. Хотя в школе мы  учили (велико) литовский (так у автора, буквально "Grosslitauesche Sprache") с большей или меньшей охотой, некоторые ещё знали и отличный от него отдельными словами и произношением, прусско-литовский, так что на занятиях худо-бедно могли "тупо" повторить то, что требовал преподаватель. Один мемелец из немцев делал это принципиально так, что неизменно вызывал приступы веселья у всей батареи. Это ему сходило с рук, ни оценок ни наказания он не получал, даже от самого ведущего занятия лейтенанта.

В свободные часы нам никто не запрещал говорить между собой по-немецки. И вообще, как немец я никогда не чувствовал никакой дискриминации. И от других ничего подобного не слыхал. Совершенно иначе, чем дома в Мемеле, где различного рода притеснения от литовских властей не были редкостью.

Разумеется языковые различия препятствовали возникновению тесных дружеских связей с литовцами. Со временем мы стали иногда собираться вместе в одном из шести казематов, где, сидя на койках или на наших "сандукасах", вели беседы обо всём, что нас тогда волновало. И даже позволяли себе не очень громко петь хором. Один из нас, родом из сельской местности, знал большое количество различных "кухонных песен" (разновидность немецкой народной песни, которая возникла в 19 веке в противоположность "салонному искусству". Песни исполнялись кухарками, студентами, курьерами, солдатами и их вдовами, священниками, детьми. Ими и сочинялись. Они звучали на кухнях зажиточных домов, ярмарках, вечерних посиделках и т.д. Исследователи немецких кухонных песен причиной их возникновения называют социальные различия между владельцами зажиточных домов, замков и их тесный контакт с людьми, живущими с ними под одной кровлей, но проводящих практически все
свое время на кухне. Прим. перев.), например "Машенька, сидит плача в саду", или песню лесных стрелков, слов которой я сейчас не упомню. Этим песням он учил и нас. Иногда наши литовские товарищи внимательно слушали нас.

Различные дружеские группки литовцев нас мало привлекали, что думал каждый из них в отдельности я узнавал во время совместного патрулирования. Больше всего они любили петь хором свои перекрасные народные песни, особенно воскресными вечерами. И это был не голодный (вой), как часто злословили в Мемеле, когда из тамошних казарм доносилось пение. У большинства наших литовских товарищей были толстые "песенники" (diarien), в которые они часто, особенно в караулке, переписывали друг у друга недостающие песни. Мне кажется, что долгие советские годы несколько притушили этот пыл. Даже народным хоровым коллективам, которые гостили у нас в Люнебурге, некоторые из песен, слова которых я хорошо помню, были незнакомы.

В буфете места для вечеринок, как это принято было в Вермахте, не было. И я не припомню, можно ли было там купить пиво в бутылке и принести в казарму. Я не пил, я имею ввиду, не видел пива в "казематах".

Четверо евреев получали увольнения только по своим большим праздникам, по субботам они выполняли службу вместе со всеми. Я не могу забыть их отношения к оружию. На первых снайперских стрельбах из карабина, один из них с возгласом "Ой, я дрожать", по-литовски, прицелился по мишени и три раза выстрелил "в молоко" (в немецком языке это выражается фразой пробить проездной билет. Когда пулевые отверстия ложатся по краю мишени, как дырки, пробитые кондуктором. Прим. перев.)

Русского старшина, который сам "был родом" из царской армии, просто сожрал с потрохами. Почти каждый вечер тот отстаивал "свой час.

Я не знаю,  были ли запрещены (азартные) игры в "казематах", но игроки всегда укрывались в умывальнике на первом этаже. Среди мемельлендеров игры не были распространены. Самыми азартными игроками, до глубокой ночи, были профессиональные унтер-офицеры. Иногда они пытались что-то перехватить у нас (имеется ввиду занять денег), когда мы уже спали. В их среде были очень распространены проклятия и ругательства, как литовские, так и русские. Наши товарищи им не уступали в этом. Особенно часто слышался отвратительный русский мат.

Некоторое разнообразие вносил большой читальный зал, с большим количеством газет и журналов, для тех, кто умел читать. Наши литовские сослуживцы часто пропадали там.

Семейные люди из вышестоящего начальства не проживали на территории казарм, и никто из них не имел денщика или уборщика. Командир полка проживал один в деревянном одноэтажном доме на главной улице. Скорее всего он был холост, так как окна на три четверти снизу были заклеены газетами. Он легко впадал в ярость и при этом чертыхался. Таким мне как-то довелось его увидеть во время моего дежурства на кухне. Посещение кухни было его любимым "коньком", склад здесь должен был быть всегда на замке.

Учебный полигон "Gaižiūnų poligonas"

Он находился примерно в 40 километрах севернее Ковно на Нерисе (Вилия). Там оба лета мы провели по шесть недель. В середине июля мы подошли к лагерю ночным маршем, в металлических касках, артиллеристы верхом. Там нас ждали большие бараки, просторные для нескольких батарей, двухэтажные сплошные нары, соломенные тюфяки, тесно приткнутые друг к другу. Ежедневно происходил выезд в поле, поиск позиции, маскировка, стрельба учебными снарядами и ещё прицельная стрельба. При этом позиции занимали в приграничных деревнях между хуторами и стреляли в сторону территории лагеря.

Окончание следует

а помнишь как ваша клинтон радовалась шо каддафи убили? интересно, почему это? может он ей как мущщина нравился?

Давай без философий Маркиза Де Сада.

О колайдере? Физика наука тонкая ,я больше к анегдотам

Давай свою фотку дембельскую выкладывай.

Пшёл ты к Парижской богоматери Notre-Dame de Paris

блин как ты анабет задолбал. Что небуть размного написать,трудно? Или Лена каждый день тебя табуреткой по голове новую програму вводит.....да как католик католика поздровляю с веикой неделей перед пасхой

Как ты определил что он католик ? Что ты делаешь что бы называться католиком, соблюдаешь ли все 10 заповедей ?

У тебя вся вера -сто долларов.

лудче ЛЮДМИЛА

На полигоне в Пабраде испробовали современные гаубицы

Читать далее: https://ru.delfi.lt/news/live/na-poligo … d=80939761

А зачем России гаубицы и полигоны?