#p88543,Lapsha написал(а):А что обширные пожары на Аляске, на севере Канады, в Гренландии в то же самое время - ничо?
У нас в Подмосковье торфяники горели всегда. Говорят, из-за того, что на заре советской власти болота осушили. Теперь их восстанавливают.
"самым страшным оказался 1972 год. Тогда в зоне засухи оказались Московская, Горьковская. Ивановская, Калининская, Костромская и другие области европейской части РСФСР.
Особенно опасная обстановка сложилась в Шатурском, Орехово-Зуевском, Егорьевском, Ногинском и Павлово-Посадском районах Московской области, где расположены обширные лесные массивы, мощные торфяные залежи и крупные предприятия по добыче торфа. Сильная жара – до 50° С на солнце – привела к тому, что торф в штабелях стал самовозгораться. Огонь ушел в глубь толщи торфяников и начал распространяться в разных направлениях. Запылали леса вблизи торфяников.
До 1972 года этой гари в Москве не наблюдалось, так как и в 1920, и в 1938 году торфяные болота ещё не были осушены, а в 1953 на торфяниках велась активная торфоразработка, при которой вряд ли что загорится. Однако в хрущевские времена добычу торфа признали нерентабельной, и торфоразработки резко сократили. И вот в 1972 году торфяники впервые и запылали.
Вскоре в Подмосковье и в самой Москве появилась та самая удушливая и непроглядная гарь, которую мы наблюдали и в 2002 и в 2010 годах. Но в отличие и от 2002, и от 2010- го Шатурский, Дмитровский, Орехово-Зуевский, Талдомский районы Московской области были затянуты дымом почти до самой зимы.
22—27 августа сильный ветер возник на обширном пространстве от Московской до Горьковской области. Это значительно расширило границы пожаров. Только за три дня — с 25 до 27 августа — площади лесных и торфяных пожаров возросли в Рязанской области на 17 тысяч гектаров, во Владимирской — на 21 тысячу, в Костромской — на 38 тысяч. Под угрозой огня оказались многие населенные пункты.
Остальное под спойлером
Свернутый текст
В 1972 году на борьбу с огнем были брошены не только профессиональные пожарные и регулярная армия, но и мобилизованное местное население – к тушению привлекали как местных колхозников, так и московских рабочих, отправляемых с заводов по разнарядке парткомов.
Нередко приходилось бороться с огнём по ночам, когда тлеющий торф практически не виден. В темноте и при сильном задымлении было очень сложно точно сориентироваться, определить цела ли дорога, не подобрался ли к ней снизу коварный подземный огонь. В пекло торфяных прогаров проваливались машины с военнослужащими, мобилизованная тяжелая техника. Для создания заградительных полос на пути распространения огня повсеместно использовали армейских взрывотехников.
Применялись и нетрадиционные методы тушения. Так, кому-то наверху пришла в голову мысль заливать очаги пожара бетоном, и тысячи цементовозов отправились в леса выливать бетонный раствор на горящие торфяники.
По своему размаху бедствие 2010 года так не достигло масштабов бедствия года 1972 – пожары 2010 года бушевали на площади в полтора раза меньше, чем в 72-м, а само количество пожаров было меньше почти в два раза. Однако тушение пожаров происходило по-советски, то есть, более организованно, а с привлечением людских ресурсов и техники не было никаких проблем.
Тем не менее, несмотря на самоотверженную, а подчас и героическую работу брошенных на борьбу с огнем людей, потушить пожары 1972 года удалось лишь после того, как 23 августа распался блокирующий циклон. Лесные пожары удалось потушить к 10 сентября, а торфяники продолжали гореть до выпадения первого снега. По счастью, выпал он весьма рано – 29 сентября, что на тот момент было даже климатическим рекордом.
