Ничего не думаю...

то, что ты говоришь твердо, ты можешь чем-то подтвердить твердо?

Чудом выжил...Мне было 3.5 годика. Киев бомбили и во время одной бомбежки, я побежал в бомбоубежище и так упал. что прокусил себе язык насквозь. Мама схватила меня и помчалась в детскую больницу, которая находилась в километре от нас. Там меня завернули в простынь и без наркоза наложили швы на язык. Я орал на всю больницу. На нашей улице жил знаменитый доктор Дукельский, у него был свой особняк, шикарный по советским временам. После войны в нем жил писатель Александр Корнейчук. Так моя мама пошла к нему на прием, он осмотрел язык и сказал, чтобы она не волновалась, все будет хорошо.
Через месяц, мы были эвакуированы в Казахстан. Мамины родители и три сестры остались в Киеве, потому что ее папа был старый большевик и сказал, что немцы не будут трогать евреев. Они остались в Киеве и когда мы в 1944 году после освобождения Киева Красной армией, вернулись в Киев, мы с мамой встретили ее родную тетю, которая оставалась в Киеве во время немецкой оккупации. Она рассказала, что соседи выдали всю мамину семью и их расстреляли в Бабьем Яру. Тетя  не была похожа на еврейку, у нее было красное обветренное лицо, как у деревенских баб и она всю войну торговала на базаре.
Мы выехали из Киева и по дороге  наш состав попал под бомбежку. Поезд остановился и всем приказали покинуть вагоны и спрятаться за кустами. Одна из бомб попала в вагон и он сгорел. Пока мы прятались , у меня украли мое детское зимнее пальтишко. Мы приехали в Астрахань, где нас посадили на речные суденышки , на которых нас перевезли в Гурьев... По дороге  была сильная качка и некоторые люди умирали. Их выбрасывали за борт. Все это было на моих глазах. Первые пол-года все было хорошо. Нас подселили к какой-то женщине и у нас была нормальная жизнь. Но весной 1942 года вода в Урале поднялась на 6-7 метров и началось наводнение. Нас перевезли в другое место и во время переезда, верблюд, который тащил арбу оступился и моя телега перевернулась. Я упал в ледяную воду и меня течением занесло в рыболовные сети. Вся одежда и обувь уплыли и утонули. Я заболел и от испуга стал заикаться. Мама отдала меня в детский сад, где выдавали детям 100 г хлеба и стакан молока в день. У мамы еды не было вообще, кроме бочки селедки, которую нам выдали. Летом, мы собирали  какие-то корни и мама их сушила. Зимой ели суп из вымоченной селедки.  Все дети в нашей деревне в гурьевской области умерли от голода, за исключением 4-х , оставшихся в живых и я тоже среди них. Отец разыскал нас где-то в 1943 году и его привезли на военной машине из госпиталя. Ему ампутировали пальцы на обеих ногах, т.к. он их отморозил. в 1944 году  Киев был освобожден и папа получил правительственный вызов за подписью Бажана с просьбой вернуться в Киев. Мы вернулись в Киев осенью 1944 года. Нашу довоенную квартиру заняли другие люди. Сын работал в милиции, а его мать была управдомом. Мой отец потребовал освободить квартиру, приехал сын и посадил его в каталажку. мы с мамой очутились на улице и жили во дворе под открытым небом. Прошло какое-то время и домоуправша смилостивилась и выдала нам временно подвал в 6-ти этажном доме  дореволюционной постройки. В этом подвале мы прожили 19 лет. Я успел вырасти. окончить школу и отслужить армию. В армии я служил в радиолокационных войсках. Будучи в армии, поступил в КВИРТУ - Киевское Высшее Инженерное Радио-техническое Училище, ну и так далее....

Ты чего-то недопонял... Или я не понял того, что ты написал...

Олег! Ты не забывай, что в СССР был 1937 год, после которого все закрыли рты на замок. Когда Сталин вызвал из Парижа Илью Григорьевича Эренбурга и в Москве его встретила на вокзале жена, он шел с ней по Москве и никак не мог понять, почему на улицах никто не разговаривает. Пока они не зашли в квартиру - жена даже рот не открыла.