в феврале 1573 года в Россию прибыло посольство от партии литовских вельмож во главе с Михаилом Гарабурдой, оно просило у Ивана Грозного, чтобы тот согласился на избрание королём своего второго сына Фёдора (старший сын Грозного Иван ещё был тогда жив). При этом посольство выдвинуло условиями, на которых Литва согласна поддержать Фёдора Ивановича, чтобы Россия вернула Литве Смоленск, Полоцк и Северскую землю, а также признала её право на всю Ливонию.
Иван Грозный выставил свои условия. За Россией не только остаются ранее завоёванные земли, но Киев и Ливония также должны отойти к ней. Речь Посполитая уничтожает обычай выбирать королей, и потомки Фёдора будут её монархами по праву наследования. В случае же отсутствия у него потомков, Польша и Литва навеки соединятся в одну державу с Россией под короной московского царя. При этом Иван Грозный дал понять, что хорошо знает о желании многих литовских вельмож получить в короли его самого, а не его сына.[С-BLOCK]
Гарабурда понимал, что это, прежде всего, желание самого Грозного – объединить три короны на своей голове. Для литовской знати это было неприемлемо, прежде всего, потому, что она боялась тиранства царя, проявленного им в Опричнине. Поэтому посол оговорил, что король не может выезжать из их страны и править там через наместников, и что он обязан, прежде коронации, принять католичество.
Казалось бы, переговоры должны были на этом прерваться. Однако Иван Грозный, видимо, очень хотел использовать открывшийся шанс дипломатическим путём раз и навсегда решить «давний спор славян» в пользу России. Он, поразмыслив, снова призвал к себе посла и сообщил ему крайние пределы своих уступок. В его полном титуле именование царя и великого князя всея Руси, Киевского, Владимирского и Московского должно быть выше названий короля Польского и великого князя Литовского, но прочие земли расписывались по степени знатности, и польско-литовские могли стоять выше российских. Царь обещал при назначениях на правительственные должности в Польше и Литве руководствоваться конституциями этих государств и сохранить в них неприкосновенность католической веры. Обещал Иван Грозный также попеременно бывать в каждом из государств, а не править ими только из Москвы. Он соглашался отдать Литве Полоцк и часть Ливонии, требуя присоединения к России лишь Киева. Однако он наотрез отказывался от перехода в католичество, требуя, чтобы обряд коронации совершил над ним московский митрополит, и чтобы православные церкви могли свободно строиться по всей Речи Посполитой, не собираясь предоставить такого же права католикам в России.
При этом Иван Грозный особо подчеркнул, что, в случае невозможности избрать его польским королём на таких условиях, он готов удовольствоваться, при всём вышеизложенном, троном великого князя литовского и пребывать попеременно то в одном, то в другом государстве. Таким образом, царь давал понять, что поддержит сепаратистские устремления литовской знати. Однако уже в этом ответе сквозило понимание, что литовские вельможи не согласятся и на это, и царь дал понять, что для него было бы крайне желательным избрание королём австрийского эрцгерцога Эрнеста, сына императора Максимилиана, с которым у Москвы были традиционно хорошие отношения. Однако сейм в Варшаве избрал королём французского принца Генриха Валуа.
Обоюдное желание доставить вечный мир крупнейшим славянским державам путём их династического соединения натолкнулось на их непримиримые различия в религии и политических традициях. Тем не менее, мысль об объединении не была оставлена в лучших умах как польско-литовской, так и российской знати. Этот вопрос поднимался в царствование на Москве сына Ивана Грозного Фёдора, а в Смутное время подошёл наиболее близко к положительному решению.
