Все только начинается: развеиваем заблуждения о спецоперации на Украине
Стоит понимать главное – победа в этой игре откроет перед Россией невиданные за последние 30 лет возможности, а поражение ввергнет ее в пучину, по сравнению с которой 90-е годы покажутся, в общем, неплохим временем. Вот самые распространенные мифы о спецоперации России на Украине:
Россия завязла, операция буксует
На момент написания этого текста прошло уже три недели с начала спецоперации на Украине. Некоторым кажется, что это очень много. Украина якобы должна была пасть в первые же дни. Ну или, на крайний случай, через неделю. Никаких официальных заявлений об этом никто, конечно же, не делал, никто ничего не обещал. Но это не мешает паникующим согражданам плодить домыслы о неожиданно серьезном сопротивлении противника, о сорванных графиках наступления, о том, что «все пропало». Молниеносная война, мол, не удалась, и нас ждет затянутая и губительная кампания. Кто-то даже сравнивает спецоперацию на Украине с Финской войной.
Это, конечно же, не так. В Генштабе работают профессионалы, которые долго и старательно изучали военное дело, а потом подтвердили знания и умения в ряде военных кампаний, которые вела современная Россия – от Приднестровья и Чечни до Грузии и Сирии. И они знают, с какой скоростью воинское подразделение может продвинуться на столько-то километров. Какой наряд сил нужен на выполнение такой-то задачи. Как организовать противнику котел. Какая дорога понадобится для снабжения такой-то группировки войск. И так далее.
И эти профессионалы отлично понимают, что Вооруженные силы России могут, а чего не могут. Высшее руководство страны пока что демонстрировало самые разные качества, кроме самодурства. Оно прислушивается к профессионалам, когда речь идет о технических вопросах. И там точно есть понимание, что крупнейшую страну в Европе после России, обладающую военной инфраструктурой, тысячами единиц бронетехники, ПВО и боевой авиацией, не получится размазать за несколько дней. Кампании такого территориального размаха во Второй мировой шли месяцами. Полтора месяца американцы овладевали совсем маленьким по сравнению с Украиной Ираком. Масштабные боевые действия и не должны заканчиваться за несколько дней: уничтожить вражескую армию – это долгая, кропотливая и опасная работа.
Переговоры тормозят боевые действия
Другая «всепропальческая» пугалка – о пагубности постоянно идущего переговорного процесса с украинской стороной. Над наблюдателями постоянно веет призрак Хасавюрта – мол, сейчас не выдержим, договоримся о прекращении огня и «всё сдадим». Хотя главное, что следует понимать о сущности ведущихся с Украиной переговоров, это то, что они ведутся по принципу «а Васька слушает, да ест». Подъедает военную инфраструктуру неприятеля, нанося удары ракетами и авиацией. Блокирует города, берет под контроль важнейшие линии коммуникаций. Разносит в клочья базы прибывающих на помощь киевскому режиму иностранных наемников – так, что оставшиеся в живых с воем ломятся обратно. И продолжает наступление, загоняя ВСУ в новые котлы.
Важно понимать, что сам по себе переговорный процесс не означает прекращения боевых действий.
При этом понятно, что без катастрофического военного поражения для противника не получится решить принципиальные проблемы вроде денацификации и внеблокового статуса Украины. Добровольно он на это не пойдет. А если и пойдет, то не факт, что попытка Киева капитулировать не приведет к открытому бунту радикальных элементов и потере остатков контроля над ситуацией. Но пока это поражение для Украины еще только оформляется, пока стенки котлов все еще движутся навстречу друг другу, с Киевом вполне можно поговорить о менее серьезных, но все равно важных вещах. Например, о гуманитарных коридорах для выхода мирного населения из блокированных наступающими войсками городов.
Кто-то скажет, что с киевским режимом невозможно договориться даже об этом. Вполне вероятно – судя по ежедневным брифингам начальника Национального центра управления обороной Михаила Мизинцева, у противника все плохо не то, что с договороспособностью, а просто с управлением ситуацией. Киев часто не владеет обстановкой на местах. Не все полевые командиры в принципе его слушаются. Но кем будет Россия, если хотя бы не попробует спасти тех, кого пришла освобождать? Тем более что на военную обстановку эти попытки не влияют практически никак.
Мы разносим артиллерией и бомбами все подряд
Украинцы, преуспевшие в информационной войне, грамотно давят из западного зрителя слезу. Обычной домохозяйке достаточно показать фотографию горящего здания – и она искренне хватается за сердце. Чтобы понять, что это, так похожее на многоквартирный дом здание, принадлежит, например, СБУ, надо как минимум тщательно мониторить новости и стараться перепроверять в них каждую мелочь. В то время как наиболее впечатлительные, напротив, стремятся поменьше думать об ужасах войны. И яркая картинка отпечатывается у них в голове куда лучше, чем логические построения. В итоге мы имеем определенное количество впечатленных картинами отдельных разрушений обывателей. Они идут по соцсетям, разносят страшные картины разрушений и постановочные фото с якобы пострадавшими при бомбежке украинскими женщинами и детьми.
Если вы увидели очередную тиражируемую в интернете картину «сплошных разрушений, созданных российской стороной», следует сперва задать себе ряд важных вопросов. Если Россия ни во что не ставит мирных жителей и бомбит все подряд, почему она не начала с Верховной рады? Почему украинский президент демонстрирует нам ролики (хромакей в них или нет, в этом контексте не важно), в которых он выходит на ничуть не пострадавшие от бомбежки киевские улицы и обращается к населению? Почему при всех страшных звуках обстрелов и разрывов, украинские города не превратились в зону сплошного разрушения, как Сталинград или Грозный? Ведь даже там, где идут бои, такой зоны нет – да, в ряде мест боев серьезно страдают отдельные дома и кварталы. Но речь не идет о постапокалиптических картинах уничтоженных «в ноль» городов. Нет на циркулирующих по интернету фото и в помине ничего похожего на Луганский аэропорт, в котором еще в 2017 году автор этой статьи не обнаружил вообще ни одного строения в принципе.
А ведь у России куда больше огневой мощи, чем у Украины. Есть и сильная авиация, и куда более серьезный артиллерийский парк, и возможность подвозить практически бесконечный боекомплект. Если бы Россия хотела решить свои задачи без оглядки на все остальное, она бы шла по головам. Просто вкатывая все перед собой не то что в асфальт, а просто под землю вместе с этим самым асфальтом. Но этого нет. Поэтому же Россия и не бросает даже самые малоперспективные попытки договориться по гумкоридорам. Ведь Россия, в отличие от киевских властей, явно собирается остаться на Украине надолго, и ей не плевать ни на мнение, что о ней сложится у местных жителей, ни на состояние инфраструктуры.
Завтра случится мобилизация
Россия воюет на Украине по-суворовски, не числом, а умением. Точных данных о численном составе наступающих группировок нет, но по их образу действия складывается впечатление, что на противника наступает чуть ли не меньшее количество войск, чем обороняется «на той стороне». Некоторых людей, в том числе и с богатым боевым опытом, в том числе и имеющих большие заслуги в сражениях за свободный от Украины Донбасс, это пугает. Они строчат панические призывы провести немедленную мобилизацию, полностью перевести страну на военные рельсы и закончить конфликт в состоянии максимального напряжения. Потому что в нынешнем виде его якобы не потянуть.
И хотя делать выводы о результатах спецоперации все еще рано, можно заметить, что пока что ВС РФ успешно справляются и имеющимися средствами. По публикуемым Минобороны релизам видно, например, что прямо сейчас формируется и уже дробится на котлы поменьше большой котел вокруг зоны АТО, где в данный момент сковываются боем лучшие и самые опытные украинские части. Этот котел обязательно завершат, «доварят». После этого получится высвободить значительные силы – как у России, так и у республик Донбасса. При этом у противника частей после ликвидации этого котла останется меньше, и их среднее качество станет хуже. Стратегическое положение улучшится.
И основой улучшения этого положения станет вовсе не количество частей на передовой, не призыв резервистов, не переход на военные рельсы, а превосходство в огневой мощи, в выучке войск, а также господство в воздухе, которое помогает России продвигаться все глубже и глубже на территорию противника. На войне, конечно, всякое бывает, но прямо сейчас никаких предпосылок для мобилизации не просматривается. Скорее всего, страна справится силами профессиональных военных и мотивированных добровольцев. И конечно, нельзя сбрасывать со счетов усилия республик Донбасса.
Все еще можно вернуть, «как раньше»
Нельзя. Причем при абсолютно любом, даже самом невероятном, исходе спецоперации. Ведь Россия не просто решает какие-то свои вопросы в отбившейся от рук соседней стране – она этим решением посягает на сложившийся после холодной войны мировой порядок. Этот порядок подгнивал далеко не первый год, и вот, кажется, он сгнил настолько, чтобы попытка пойти наперекор гегемону и его вассалам не казалась чем-то по умолчанию бесперспективным. Украина – только первое событие в большой цепочке сражений, игр на нервах и политических катаклизмов, что всем нам предстоит пережить, прежде чем начнут проявляться контуры новой реальности, новые правила игры на мировой арене.
Какой будет эта реальность? Да любой. Сейчас возможно вообще всё. Но стоит понимать главное – победа в этой игре откроет перед Россией невиданные за последние 30 лет возможности, а поражение ввергнет ее в пучину, по сравнению с которой 90-е годы покажутся, в общем, неплохим временем. Поэтому надо не только делать то, что надо, крепиться, мужаться и готовиться к испытаниям, которые определят будущее наших детей, но и понимать, что нестабильность мира – это не на пять минут. Все еще только начинается.
Тимур Шерзад
