"Две вещи наполняют душу всегда новым и все более сильным удивлением и
благоговением, чем чаще и продолжительнее мы размышляем о них, - это звездное небо надо
мной и моральный закон во мне".
Оставим удивительное звездное небо астрономам и астронавтам.
Но моральный закон внутри человека, но совесть, но правда в душе каждого из нас -
откуда? Нам трудно воспитывать детей, если мы не знаем, как появляется совесть в ребенке.
Мы не сделаем чего-то важного или, наоборот, возьмем на себя слишком много. Не понимая,
откуда совесть в ребенке, мы можем нечаянно и затоптать ее.
Ведь она на самом деле есть у всех! Прислушаемся к нашей речи:
- Где же твоя совесть?
- Совсем совесть потерял!
- Наконец-то в тебе совесть проснулась!
- Ты что же, совесть в карман спрятал?
- На что же ты совесть свою променял?
И даже говорят: "продал совесть".
Таким образом, утверждается, что совесть у человека есть или была, но - потерялась,
спит.
Байрон пишет о своем восемнадцатилетнем Чайльд-Гарольде:
Он рвется вдаль, неутомим, как птица.
Иль совесть в нем впервые шевелится?
Значит, она была в нем? Откуда? Что такое есть в человеческом сообществе, чем
владеют все и что могло бы быть носителем общего знания о добре и зле, о правде?
Это общее - язык. Ответ о происхождении совести в отдельном человеке может быть,
на мой взгляд, только таким: человек получает моральный закон, то есть совесть, с родным
языком. Его сознание, его самосознание, его душа формируются по мере овладения речью,
его сознание и его речь - практически одно и то же. Но в речи, но в языке содержатся все
важнейшие представления о добре и зле, содержится понятие правды, так же как и понятие
закона; эти представления и понятия становятся собственным сознанием ребенка точно так
же, как и язык. Ведь его язык - это его собственный язык, и законы, в языке содержащиеся,
становятся его собственными законами - совестью.
В самом деле: вот дерзкий мальчишка, который никому не подчиняется. Но даже и он
не говорит "большая стол" или "машина поехал". Он подчиняется законам языка, его логике,
и это, может быть, первый закон, который он воспринимает, принимает как свой закон. Его
никто не обязывает говорить "большой стол", но ему самому неудобно и смешно сказать
"большая стол". Постепенно "так не говорят" и "так не поступают" связывается в сознании
ребенка. Ведь все слова, имеющие отношение к нравственности, окрашены в языке
одобрением или неодобрением. Не думаю, чтобы в мире был язык, в котором слова "трус",
"предатель", "убийца" звучали одобрительно или хотя бы нейтрально, и в каждом языке
наверняка есть слова "хорошо" и "плохо". Язык не говорит, как надо относиться к матери, но
в русской речи, например, есть слова "мать", "мамаша", "мачеха", "матушка", "маман",
"мама", "маменька", "мамочка", "мамуля", "мамулечка" - это же целая проповедь о матери.
Никем не произнесенная и никем не выслушанная, она находится в сознании каждого
говорящего на русском языке - и того, кто уважает свою маму, и того, кто "подлец", "совсем
совесть потерял", "мать родную ни во что не ставит".