«Это было на русском фронте в ноябре 1941 г. Наш батальон отошёл в деревню Петрищево, лежащую в нескольких километрах от фронта. Мы были рады отдыху и заняли избу. Русскую семью выставили на улицу. Только мы вздремнули, как поднялась тревога. 4 избы вокруг нас пылали…» Таковы показания пленного унтер-офицера 10-й роты 332-го полка 197-й дивизии Вермахта Карла Бейерлейна.

«Немцы нас из домов прикладами выгоняли. В каждой избе их было набито». «Нас с сестрёнкой мама на санках в Златоустово перевезла. А когда мы вернулись, немцы у нас уже нары двухъярусные понаделали, чтобы спать, - нам места не оставалось». «Когда подожгли соседний с нами дом Кареловых и сарай с лошадьми возле него, немцы оттуда выскакивали полуодетые». Это уже воспоминания очевидцев, жителей деревни Петрищево. Совершенно ясно, что сговориться с пленным унтером они никак не могли, а значит, картина правдива - немцы в деревне стояли. И выгоняли местных из домов на мороз. Там расположились штаб полка, а также узел связи, в задачи которого входило отслеживание радиообмена советских войск.

Вот некоторые факты из числа многих, имеющихся в распоряжении Советского правительства».

Я снова обращаюсь к приказу по 512-му пехотному полку 293-й германской дивизии от 10 декабря 1941 г., который только что был представлен Трибуналу под № СССР-168. В этом приказе излагается на семи листах точнейший план последовательного уничтожения одной деревни за другой в районе расположения данного полка за время с 10 по 14 декабря включительно. В этом приказе, составленном по образцу, применяемому во всей германской армии, говорится:

«Подготовка разрушения населенных пунктов должна производиться так, чтобы: а) до объявления об этом у гражданского населения не возникало никаких подозрений; б) разрушение могло начаться сразу, одним ударом, в назначенное время… в соответствующий день в населенных пунктах нужно особо строго следить за тем, чтобы никто из гражданских лиц не покинул этого пункта, в особенности с момента объявления о разрушении…»

В приказе командира 98-й германской пехотной дивизии от 24 декабря 1941 г. после перечисления 16 назначенных к сожжению советских деревень говорится:

«Имеющиеся запасы сена, соломы, продуктов и т. д. сжечь. Все печи в жилых домах вывести из строя закладыванием ручных гранат и сделать таким образом невозможным их дальнейшее употребление. Этот приказ ни в коем случае не должен попасть в руки противника».

…Таков же и приказ Гитлера от 3 января 1942 г. В приказе указывается:

«…Цепляться за каждый населенный пункт, не отступать ни на шаг, обороняться до последнего солдата, до последней гранаты; вот чего требует текущий момент. Каждый занимаемый нами пункт должен быть превращен в опорный пункт, сдачу его не допускать ни при каких обстоятельствах, даже если он обойден противником. Если все же, по приказу вышестоящего начальства, данный пункт должен быть нами оставлен, необходимо все сжигать дотла, печи взрывать…

Адольф Гитлер».

Гитлер не постеснялся и публично признать, что разрушение советских городов и деревень является делом рук его армии. В своей речи 30 января 1942 г. он заявил: «Там, где русским удалось прорваться и где они думали, что вновь заняли населенные пункты, этих населенных пунктов уже нет: там одни развалины».

Отступая под ударами Красной Армии с Кубани, германское верховное командование разработало подробный план операции, носящий название «Движение Кримгильды», и в этом плане большое место, целый раздел, занимает план разрушений. План предусматривает превращение Кубани в «совершенно негодную на долгое время, необитаемую, пустынную землю, где в течение месяцев будут происходить взрывы мин».

Этот план изложен в переданном по телеграфу секретном документе на двух страницах «для начальников высших штабов», подписан Гитлером и имеет на первой странице надпись:

«Секретно (А) 2371. 17 экземпляров, № 2686, 43. Получение: 6/9–43. Только офицерам»…

Документ, который мы представляем Трибуналу под № СССР-115, является 17-м экземпляром этого приказа.

На странице 2, под подписью Гитлера, указан № 430586/43 и дата — 4.9.1943 г., на странице 3 имеется перечень адресатов и приписка: «Условное название операции по отступлении с Кубани „Движение Кримгильды“».

Я оглашу пункт 2 этого документа:

«2. Разрушения при отступлении.

a) Все полезные противнику сооружения, места расквартирования, дороги, искусственные сооружения, плотины и т. д. должны непременно разрушаться.

b) Все железные и полевые дороги должны быть сняты или полностью разрушены.

c) Все возведенные бревенчатые гати должны приводиться в негодность и уничтожаться.

d) Находящиеся на Кубанском предмостном укреплении сооружения для добычи нефти должны быть полностью уничтожены.

e) Новороссийский порт должен быть так разрушен и загрязнен, чтобы он долгое время не мог быть использован русским флотом.

f) К разрушению относится также минирование местности.

g) Противник должен получить совершенно негодную на долгое время, необитаемую, пустынную землю, где в течение месяцев будут происходить взрывы мин».

В представленном Трибуналу дневнике Франка, в папке, начатой 1 марта 1944 г. и доведенной до 31 мая того же года, под названием «Рабочее совещание в Кракове 17 апреля 1944 г.» имеется запись от 17 апреля следующего содержания:

«…Важным является то, что войскам был дан приказ оставлять русским лишь сожженную землю… Если уж приходится оставлять территорию, тогда не следует делать различия между генерал-губернаторством и другими областями».

Я напоминаю Трибуналу, что в представленной под № СССР-132 секретной инструкции по 118-й истребительной дивизии за подписью генерал-майора германской армии Кюблера, захваченной в июне 1944 г. частями Югославской народноосвободительной армии, предписывалось войскам обращаться с населением «беспощадно с жестокой твердостью» и разрушать покинутые населенные пункты.